Пол под Хагеном разверзся, он словно бы проваливался вниз, перекрытия расступались, мир вокруг менялся, его затягивала страшная бездна; но голова и руки ещё повиновались, они ещё могли сражаться, и последним усилием меч развалил-таки надвое заглатывавшую пасть, — но на миг позднее, чем нужно.

Тан завис меж двух Миров, только теперь сообразив, что пасти крылатых воинов Мерлина не рвали и не терзали тела, но служили воротами в некую яму Реальности, где в заточении сейчас оказались все воины Хединсея, первыми ворвавшиеся в дом Верховного Мага.

Хаген ещё держался, чудом зависнув на самом краю своего слоя Реальности; нечто незримое поддерживало его, нечто исходящее из самых глубин, и засасывающая сила бездны пока не совладала с этой нежданной поддержкой.

Сперва Хаген решил, что ему вновь помогает Дух Познания — ведь больше содействия он не мог ждать ни от кого, — но тотчас и отверг эту мысль: тан не испытывал сейчас и тысячной доли пережитого в пещере Великого Духа.

«Задерживающее заклятье!» — мелькнуло в голове Хагена.

Неосознанно он сотворил это несложное заклинание, и оно не дало ему провалиться. Над головой его вились, словно громадные летучие мыши, жуткие твари Мерлина, — очевидно, заложенное в них Заклятье действия не предусматривало такого исхода их атаки.

Хаген осторожно попробовал заклятье Движения — оно сработало: зловещая бездна разжала свои жадные объятия.

Мерлиново воинство живоглотов не сразу смекнуло, что к чему, когда Голубой Меч, хищно свистнув, разрубил сразу полдесятка их; отчаянным рывком Хаген разом одолел второй марш лестницы, выбил эфесом и латной рукавицей окно вместе с переплётом и крикнул своим, перегнувшись через подоконник:

— Атаковать! Лучников — вперёд! Тут крылатые твари, не подпускать ни одну! Не размыкать щиты! — и поспешно повернулся встретить волну пришедших в себя слуг Мерлина.

Надо сказать, что клинок Ученика Хедина трудился не зря. Все ступени покрывал сплошной отвратительный ковёр из мёртвых бестий, и число живых заметно поуменьшилось.

А потом до Хагена докатился дружный рёв его пехоты, перешедшей наконец в наступление. Улучив момент, Хаген бросил быстрый взор за спину: дружинники и гоблины двигались в правильном строю, со всех сторон закрываясь щитами, лучники уже держали наготове стрелы, чуть глубже поблёскивали наконечники копий, в любой момент готовые подняться смертельным частоколом. Сохраняя строгий порядок, воины Хединсея приблизились к стенам; по обе стороны парадной двери ударили тараны, расширяя проход, — им никто не препятствовал; а потом камни неожиданно легко обрушились, первые ряды воинов, сохраняя строй, вступили внутрь — и Хаген вновь услыхал омерзительный, еле уловимый шелест сотен и сотен крыльев — хищники Мерлина неслись из дверей второго этажа вниз по лестнице навстречу новым врагам. Хагену пришлось с удвоенной энергией работать мечом — но снизу до него донеслось слитное пение отпущенных тетив, короткий свист стрел и шлепки падающих бездыханными тварей.

Поток крылатых существ стал очень плотен, казалось, они вытеснили своими телами весь воздух; проход вправо от площадки с окном, подле которого стоял Хаген, был перекрыт этим извержением. Логично было бы предположить, что враг там, где сопротивление нападающим будет самым сильным, — собрав все силы в кулак, тану следовало лезть напролом через правую дверь… Так наверняка бы поступил обычный смертный военачальник, но Ученик Познавшего Тьму задумался, не переставая работать мечом, — не ловушка ли это? Что, если Мерлин сейчас преспокойно сидит где-то в комнатах левого крыла — если вообще ещё не покинул свой замок?

Поддавшись внезапному порыву, Хаген метнулся влево, поспешно захлопнув за собой украшенную тонкой резьбой дубовую дверь, и запер её на засов. Одураченные крылатые пасти без толку колотились о преграду с другой стороны — а здесь хединсейскому тану не встретилось ни одного противника.

Он смог перевести дух и оглядеться. Ясно было, что без своих воинов он не одолел бы слуг Мерлина, их атака — и неизбежные жертвы — не были напрасны.

Тан стоял в уютной комнате, очевидно — библиотеке, вдоль стен тянулись ряды фолиантов в тёмных кожаных переплетах. В дальнем её конце была ещё одна дверь — низкая и сводчатая, крепящаяся длинными надёжными петлями.

И за этой дверью творили великую Волшбу. Грандиозные силы сплетались там в невообразимом танце, скручивались, схлёстывались бесшумными фонтанами призрачного пламени. Хаген ощущал присутствие там, за плотно закрытой дверью, удивительных, невиданных существ, склонявшихся перед своим Повелителем, получавших приказы и поспешно исчезавших; вне всяких сомнений, за дверью был Мерлин.

Тан прислушался. Несмотря на закрытые створки, с лестницы доносились звуки боя; пехота Хединсея шаг за шагом поднималась всё выше и выше.

Ученик Хедина заколебался. Не лучше ли дождаться своих людей — тем более что Мерлину сейчас явно не до них, хоть разнеси они весь его особняк…

Книжные полки возле дальней стены внезапно ожили, отъезжая в сторону; открылся неширокий, хорошо освещенный проход. Тан тотчас отпрыгнул, словно пантера, держа наготове меч. Он чувствовал приближение какого-то живого существа, наделённого разумом и странными силами — нечеловеческими, по крайней мере.

Прямой, высокий, сухощавый старик с орлиным носом, с небольшой веткой омелы в руках спокойно перешагнул через порог и равнодушно, мимоходом скользнул взглядом по оторопевшему тану.

«Что здесь делает настоятель обители Дальних Сил?!» — изумлённо подумал Хаген.

— Ты что, ждёшь приёма у Мерлина? — холодно осведомился странный пришелец, уже поворачиваясь спиной к Ученику Хедина.

— Да, жду и намерен войти первым! — неожиданно для самого себя надменно бросил Хаген. Настоятель же не повёл и бровью; просто шагнул к сводчатой двери и взялся за фигурную кованую ручку.

Меньше одного неразличимого мгновения понадобилось Ученику Хедина, чтобы быстрым прыжком оказаться рядом со странным гостем и вцепиться ему в плечо могучей рукой, разворачивая лицом к себе.

«Что это я делаю?» — успел удивиться тан своим собственным поступкам; ни в одной рукопашной он не допускал подобных глупостей — ведь противнику так легко опрокинуть его совсем простым приёмом, без всякой магии.

Пол ушёл из-под ног Хагена, к лицу наискось метнулся дверной косяк; понадобилось всё умение, чтобы разрывающим мышцы живота усилием отклониться в сторону, и тем не менее удар головой о стену оказался так силён, что перед глазами всё поплыло и тан едва не выпустил меч.

А старик не терял времени — тонкая веточка омелы внезапно ожила, стремительно удлиняясь, ростки бросились на Хагена, уже готовые опутать его подобно тому, как похожие на них связывали Гудмунда подле монастыря в долине Бруневагар.

Однако на сей раз настоятель имел противником человека с Голубым Мечом, оружием Древнего Бога; ни Хаген, ни настоятель не знали (лишь Маг Хедин подозревал) — что именно для таких войн и выковывался в глубинах времени этот меч, когда в Пределах Большого Хьёрварда впервые появились Дальние Силы, холодные, чуждые яркой и весёлой жизни этого Мира. Пришельцы начали долгую борьбу с Древними Богами, первыми настоящими хозяевами этих мест. Хаген не слыхал ни разу о страшных битвах, разыгрывавшихся в Призрачных Мирах и на вполне реальных равнинах Южного Хьёрварда, где ныне оказавшийся в его руках меч творил чудеса на поле брани; Ученик Хедина не представлял, сколько лет и усилий потратили неведомые мастера Старых Богов, сотворяя этот клинок, сколько знаний о природе и намерениях Дальних Сил вложили они в странный голубой металл; меч долго ждал своего часа и вот наконец дождался. Лезвие ожило. Могучая сила рванула тело хединсейского тана вперёд, рука против его собственной воли сделала глубокий выпад, клинок описал немыслимо быстрое полукружье — и на пол посыпались отрубленные ростки омелы.